Если в Осетии речь зайдет о Казбеке Суанове, то театралы вам непременно скажут, что это великолепный артист, чье участие в спектакле – гарантия того, что постановка будет интересной (многие ходят в театр именно на Казбека Суанова). Скажут также, что он замечательно поет.  И это тоже будет правдой. Телезрителям очень полюбилась песня Ирины Мистуловой на стихи Гиго Цагараева, которую Казбек Суанов исполнил вместе со своим братом Кимом Суановым, заслуженным артистом России, художественным руководителем Государственного национального эстрадного оркестра Северной Осетии, который сейчас носит его имя.

– Казбек Семенович, где истоки Вашей музыкальности и артистизма?

 –  В нашей семье пели все: отец, мама (она еще и прекрасно играла на осетинской гармонике), старший брат Феликс. Ким говорил, что он поет лучше, чем мы все вместе взятые. К сожалению, Феликс очень рано ушел из жизни. В 25-летнем возрасте он умер от туберкулеза. Теперь нет рядом и Кима. Кто ж знал, что так сложится жизнь. Я очень сожалею, что мы записали с ним только одну песню и никогда вместе не выступали. А ведь Ким мечтал, чтобы я в свободное от основной работы время выезжал на гастроли с его оркестром, хотел подготовить хорошую программу. Не успел…

– Вы с детства мечтали стать актером?

 – Я с детства знал, что свяжу свою жизнь с искусством. Когда окончил пятый класс, по всей республике набирали музыкально одаренных детей. Я попал в их число. Так из Алагира я перебрался во Владикавказ, жил в интернате, обучался в общеобразовательной школе № 13 и в музыкальной при училище искусств. Учился  играть сначала на гобое, потом на баяне. А в 1965 году, когда я окончил школу, на мое счастье проходил набор в осетинскую студию ГИТИСа. С 1970 года я в театре. В трудовой книжке до сих пор только одна запись.

– И никогда об этом не пожалели? Ведь говорят, что из Вас получился бы великолепный солист Музыкального театра. Все музыкальные спектакли с Вашим участием на сцене Осетинского театра — это событие.

 – Нет, никогда не пожалел. Правда, в моей жизни был один любопытный случай. В 1972 году в Музыкальном театре ставили оперетту Христофора Плиева «Терек поет». Постановку осуществлял режиссер Московского театра оперетты Владимир Канделаки. За пять дней до премьеры заболел исполнитель главной роли. Тогда меня вызвал к себе наш театральный режиссер Маирбек Цихиев. А ему звонил режиссер Музыкального театра Юрий Леков и просил помочь. При сложившихся обстоятельствах я за пять дней был введен в спектакль – а это 12 песен, сценические движения, фехтование. И сыграл главную роль… Но, несмотря на это, наш Осетинский драматический театр всегда был и остается для меня на главном месте.

 – А как Вы считаете, драматический актер, дабы привлечь зрителя, должен  обладать вокальными данными?

– Обязательно. Если драматический актер синтетически не развит, то есть если он непластичен, не поет, не танцует, то ему не место на сцене. Артист должен быть всесторонним.

 – На сцене Вы сыграли самые разноплановые роли,  в тои числе и такие, где нужно суметь показать все свои навыки и умения. А есть среди них любимые?

 – Конечно, есть. Когда-то большую популярность мне принес спектакль «Я не женюсь» по пьесе Исаака Гогичева. Там я играл роль Барона, не похожего ни на кого из окружающих. Был помоложе — с удовольствием играл Лаэрта в шекспировском «Гамлете». Сейчас мне очень даже по душе образ Полония.

Когда я пришел в театр в 70-е годы из корифеев нашей сцены в труппе еще были все, кроме Бориса Тотрова и Соломона Таутиева. Так вот, в спектаклях «Перед заходом солнца» и «Берегите белую птицу» моего сценического отца играл сам Владимир Тхапсаев, имя которого сегодня носит наш театр. Конечно, такое запомнилось, и те роли мне полюбились, В числе полюбившихся и глубоко психологический образ Бастара, бывшего педагога, ставшего в наше смутное время нищим нищим, в спектакле по пьесе Георгия Тедеева «Чаша, секира, плуг». Мне очень дороги роли Дамиса в «Тартюфе» Мольера, Гоши в «Ах, уж эта молодежь» И. Гогичева, Батырбека в «Упрямых пастухах» Н. Саламова. Все эти спектакли шли на «ура».

 – А есть мечта сыграть в ком-то спектакле или создать какой-то образ, доселе не созданный?

 – Пока я в силе, мечтаю сыграть в костюмированном спектакле, где нужно и двигаться, и фехтовать, и петь. Что это будет за спектакль, пока не знаю. Возможно, постановка одной из пьес Шекспира.

 – Ваша семья театральная?

 – Моя супруга – солистка балета Музыкального театра. Но дети по нашим стопам не пошли. Сын –офицер МЧС. Дочь в «Билайне» работает. Оба хорошо поют, но… Видят же, что за душой у меня ничего нет. Славы много, а… больше ничего.

 – Чем Вы гордитесь?

 – Тем, что я осетин. Тем, что у меня были замечательные родители, чудесные, талантливые братья. Теперь вот один остался. Горжусь своими старшими коллегами. Когда я пришел в театр, наша труппа блистала. На любых гастролях по СССР коллеги по-хорошему завидовали звездному составу Осетинского театра

– Что Вы почерпнули от них?

– Корифеи осетинской сцены все, как один, являлись образцами полнейшей самоотдачи. Сейчас в театре, увы, этого нет. А тогда даже отношение к массовкам было другим. Мы, в ту пору начинающие актеры, видели, как без текста создавались целые образы.

Я горжусь многими своими друзьями-актерами и представителями других профессий — ныне здравствующими и теми, кого нет сегодня рядом с нами.

 – Назовите их, пожалуйста.

 – Это Бибо Ватаев, Константин Бирагов, Махар Туриев, Маирбек Икаев, Георгий Ходов, Анатолий Дзиваев, Казбек Губиев, Сурен Хугаев, Руслан Кусраев и многие другие… Я и сам неплохой друг.

– Что для Вас театр?

– Все. Это мой первый дом, моя любимая работа. Я с семьей не провожу столько времени, сколько бываю в театре – порой по 14-15 часов. Это страшная зараза. Даже не представляю, как бы я жил, если бы не было театра.

с архива
Ольга РЕЗНИК

 2009. «Осетия Квайса»